БOЛЬШОЕ ИНТЕРВЬЮ МИНИСТРА ЛЕСНОГО ХОЗЯЙСТВА ГАЗЕТЕ “РЭСПУБЛіКА”

Министр лесного хозяйства Виталий Дрожжа дал интервью газете “Рэспубліка”. Руководитель отрасли рассказал об экономическом эффекте от ЕГАИС, перспективах пеллетного направления и цифровизации лесного хозяйства. Приводим текст интервью. 

Мы привыкли называть лес нашим богатством. Чтобы так было в действительности, нужны труд и знания не одного поколения лесоводов и чуткая настройка процессов со стороны руководства отрасли на фоне меняющейся обстановки — и в природе, и на рынке. Как складывается ситуация в лесной отрасли сегодня? Сколько леса вырубим, а сколько посадим? Не грозит ли стране дефицит сырья? Какими темпами идут цифровизация и механизация? Когда пеллеты станут альтернативой газу и дровам на внутреннем рынке? Ответы на эти и другие актуальные вопросы получила корреспондент «Р» в беседе с министром лесного хозяйства Виталием Дрожжей.

Видно как на ладони

— Виталий Александрович, проект года в лесной отрасли — введение Единой государственной автоматизированной информационной системы учета древесины и сделок с ней (ЕГАИС). С конца августа она стала обязательной для всех лесопользователей, а также организаций, оказывающих комплекс услуг по заготовке и перевозке зеленого ресурса. Но лесхозы подключились к ней раньше других — с начала года, и наверняка вы можете выразить консолидированное мнение о новинке. Поделитесь им, пожалуйста.

— Хочу напомнить, что мы работали над системой с нуля четыре года. И рады, что продукт получился действительно хорошим как для пользователей, так и для контролеров. Все задачи, которые стоят перед нами сегодня, ЕГАИС выполняет. Система хороша в части принятия оперативных управленческих решений, ведь перед глазами вся картина о наличии заготовленной древесины, о том, где, кому, в какое время и кем отгружено сырье, доехало ли оно до покупателя — весь парк лесовозной техники оснащен GPS-трекерами. Для меня как для вчерашнего производственника это важно. Главное в том, что введение ЕГАИС позволит свести практически к нулю «серую» зону в части вывозки древесины по одной накладной несколько раз, различного рода манипуляции.

Нам стало проще, удобнее, где-то быстрее. Сократился документооборот. Да, мы сегодня оставили провозной документ на бумаге — и это связано с тем, что у нас неравномерное покрытие интернетом по стране. Но как только покрытие станет равномерным, он уйдет. Все больше и больше наших работников понимают, что программа действительно хорошая и позволяет во многом упростить процессы. Да, к системе надо привыкнуть. Это как с «1С: предприятие». Когда в стране проводили цифровизацию бухучета, то бухгалтеры, привыкшие считать при помощи программ Excel и калькуляторов, в штыки воспринимали новинку. Для более продвинутых пользователей переход можно сравнить со сменой модели смартфона — время на адаптацию все-таки нужно.

Продукт получился с хорошими возможностями по дальнейшему тюнингу. По сути, система — это скелет, и на него мы будем «навешивать» то, что может понадобиться в дальнейшем.

— Какие есть наметки?

— Уже есть понимание того, что нужно сделать с программой, чтобы она была больше направлена не на контроль, который, конечно, важен, а стала удобнее для тех, кто с ней работает ежедневно, — лесников. Наши смежники в лице Министерства по налогам и сборам хотят использовать ЕГАИС в своих целях — для прослеживаемости товара. В идеале каждый человек, покупая стул, при помощи этого продукта сможет понять, где было заготовлено сырье, из которого произвели товар. К этому мы движемся. Кроме того, мы понимаем, что со временем надо сделать так, чтобы программа оцифровывала стоимость древесины. Пока мы говорим об объемах, качестве, территориальной принадлежности сырья. В процесс эксплуатации будем добавлять необходимые нам характеристики.

— Подключение к системе, покупка оборудования, инвентаря, техники стоят денег. Плюс на разработку ушло более двух миллионов рублей. Логично предположить, что экономический эффект должен с лихвой все перекрыть. Каким он будет для отрасли, просчитывали?

— По предварительным оценкам, экономический эффект только по Минлесхозу должен составить около 4,5 миллиона рублей в год. Но я хочу акцентировать внимание на другом: во главу угла мы ставим удобство, оперативность при принятии решений и минимизацию «серых» зон. Если брать оценки Комитета госконтроля, то уйдут тысячи кубометров незаконно перевозимой или перевозимой с некими нарушениями древесины.

Гранулы успеха

— В отрасли уже работает десять пеллетных заводов, построенных по поручению Президента.

— Многие не верили в перспективу пеллетных производств. Мы были убеждены, что это окупаемый проект. С некоторыми заводами отработали год, видим, планы оправдывают себя. Суммарно новые заводы уже принесли нам 11 миллионов долларов от экспорта гранул. Абсолютно все предприятия хорошо работают, законтрактованы, спрос на их продукцию растет — недавние торги на бирже тому подтверждение. На БУТБ прошли крупнейшие в этом году торги пеллетами — на сумму 1,4 миллиона долларов. Покупатели были из Литвы, Латвии, Польши и Дании. Датский холдинг, к слову, специализируется на поставках биотоплива в Евросоюз. Рассчитываем, что объемы наберут обороты, особенно на фоне рекордно высоких цен на природный газ за границей. Сейчас цены на рынке в преддверии отопительного сезона начинают расти, хотя и в межсезонье пеллета по стоимости для нас была плюсовая. Словом, все хорошо. И мы эту тематику продолжаем, понимая, что низкокачественного ресурса в стране достаточно. До нового года откроется еще три пеллетных завода, и у них уже есть покупатели.

В этой части любопытно другое: все больше белорусские потребители понимают, что топить пеллетами экономически выгоднее и удобнее, чем дровами. Например, котельные в лесничествах, даже небольшие, без посыла от руководства, глядя на цифры в расчетах, переходят на пеллеты. Не нужны кочегары и круглосуточное обслуживание котла — раз. Пеллеты при той же теплоотдаче не настолько объемны, как дрова, — два. В этом перспектива. Буквально недавно ретейлеры обратились с предложением больше отдавать гранул в торговлю — разбирают. Думаю, еще 3—4 года — и мы тоже придем к пониманию того, что это нормальная альтернатива природному газу.

— Строительство пеллетных заводов будет продолжено и в следующем году. В планах еще шесть?

— Знаете, нет, мы не ставим такую задачу. Каждый отдельно взятый лесхоз самостоятельно решает, как ему модернизироваться. Если руководители на местах примут решение о строительстве заводов, выйдут на бизнес-план, мы не против. Сегодня переходим к еще одному направлению — строительству заводов по производству поддонов. Это как раз конечный вид продукции, не полуфабрикат. Тема востребована как внутри страны, так и за рубежом. В поддонах опилки будут использоваться в виде бобышек — элемента, соединяющего верхнюю и нижнюю часть. Таким образом, на наших предприятиях остаются первичное пиление, обеспечение населения и топливоснабжающих организаций продукцией, производство пеллет, щепы и поддонов из низкокачественной древесины. Что касается качественной деловой древесины, то ее должны использовать большие предприятия с достаточной глубиной переработки.

Сырья хватит всем

— Перед началом строительства в лесхозах пеллетных заводов отрасль столкнулась с наличием большого количества остатков невостребованной низкокачественной древесины из-за разбалансировки тогда спроса и предложения. Но к теме создания производств по выпуску топливных гранул подключается и частный сектор, причем весьма активно. Не получим ли мы через несколько лет уже дефицит сырья?

— На самом деле. классический рынок — это работа в постоянном дефиците. Формула «каждому по потребностям» приводит к отсутствию конкуренции и, как следствие,  необходимости углубления переработки и повышения эффективности использования ресурсов. Поэтому не надо бояться слова «дефицит» — определенный дефицит должен быть всегда. А вот перекосов быть не должно. Буквально несколько лет назад мы с вами вот так же, стоя на лесной опушке, обсуждали, куда девать остатки. Тогда был профицит сырья в стране, древесина стоила втрое меньше, чем у ближайших соседей, а мы не знали, что с ней делать.

Отмечу, что мы еще не занялись утилизацией порубочных остатков. Их у нас еще около миллиона кубометров наберется. Эти остатки можно не оставлять повально для сохранения биоразнообразия, разведения костров, а получать из них тепло. Не через переработку на пеллеты — это сырье разной влажности и качества. Наши специалисты съездили за границу, посмотрели финские технологии, как там поступают с порубочными остатками — теперь решаем, какой вариант применить, прорабатываем несколько пилотных проектов в Гродненской области.

Мы, как никто, отвечаем за вверенный нам лес, его состояние. Очень важно не перегрузить лес, не забирать из него больше, чем он может дать. И при этом вовремя забирать то, что он дает. Так, если посмотреть за последние пять лет, то расчетную лесосеку по хвойным породам мы осваивали практически полностью, по лиственным не осваивали. Если взглянуть глубже, то за последние 15 лет 30—35 процентов расчетной лесосеки ежегодно мы недоосваивали по причине отсутствия потребления. Плюс давайте вспомним, что в ситуацию нередко вмешивались природные катаклизмы. 2015—2016 годы — крупные буреломы, рубки были вынужденно сконцентрированы в районах Червеня и Смолевичей, а не там, где планировали. В 2018-м начинается усыхание сосны с юга страны. И снова все лесхозы снимаются и помогают справляться с поражением. Сегодня могу с уверенностью сказать: справились. Сейчас наблюдаем уменьшение площади и объема сплошных санитарных рубок по сравнению с пиковым 2018-м в десять раз, ситуация под контролем. По сути, только в этом году впервые за долгое время мы работаем в плановом режиме — должны заготовить 24 миллиона кубометров. Надеюсь, погода не подкинет сюрпризов в следующем году.

Кроме того, мы входим в пик созревания лесов, посаженных в послевоенное время. Так что резервы есть. И наша основная задача в этой связи — правильно управлять этими резервами, показывать бизнесу перспективы заготовок древесины через год — пять, а в идеале горизонт планирования должен быть на десятилетие. Мы к этому стремимся. Поэтому в ноябре запланировали коллегию с «Белгослесом» по повышению точности оценки лесных насаждений, чтобы максимально верно говорить об имеющемся ресурсе.

Не превратить богатство в убыток

— Объективно, с учетом созревания послевоенных лесов, впереди большие рубки. Тем не менее, уже сейчас в адрес министерства летят недовольства. Пользуясь моментом, что вы ответите?

— На обывательском уровне я понимаю людей: стоял домик, за ним столетний сосняк, а тут его вырубили и посадили молодой лес. Грустно, но это личное, если хотите, эмоциональное отношение. С точки зрения природы все в порядке: все объемы рубок мы в обязательном порядке согласовываем с экологами, снимаем лишь созревший урожай, не перерубая лишнее. При этом в стране огромное внимание уделяется лесовосстановлению. Думаю, те белорусы, которые хоть раз приняли участие в нашей акции «Неделя леса», смогли убедиться в этом на личном примере. Мы строго соблюдаем и принцип неистощительности лесопользования: заготавливаем тот лес, который создавали, условно, 80 лет назад, создаем новый, чтобы его, спустя те же 80 лет, заготовили уже наши внуки.

С точки зрения государства, лес — это не только ценный экологический, но и экономический ресурс. Посудите сами: сегодня в нашей стране лес дает работу сотне тысяч человек. Так, в системе Минлесхоза занято более 39 тысяч, в концерне «Беллесбумпром» — почти столько же. Кроме того, в деревообработку вовлечено несколько тысяч организаций частной формы собственности. Есть еще люди, которые работают на услугах, связанных с продажей, транспортировкой леса. С учетом их семей — цифра приближается к полумиллиону. И для всех них лес — источник дохода. Как и для страны. Причем сегодня Беларусь, ввиду того что круглый лес мы не экспортируем, получает доход не просто от ресурса, как это было раньше, а уже от продукта, в который усилиями всей этой армии связанных с лесом людей заложена добавленная стоимость. Возможно, это несколько утилитарный подход. Но такова риторика рассуждения о ресурсе, который назван богатством и должен, соответственно этому определению, приносить доход.

Как любой другой урожай, лесной тоже надо убирать. А заготовка древесины и есть сбор урожая. Почему мы радуемся комбайну в поле, а работу харвестера в лесу, который, по сути, тот же комбайн, называем варварством? Ведь наше «поле» — это так называемые эксплуатационные леса, в которых преимущественно и ведется хозяйственная деятельность. Сегодня на их долю приходится чуть больше половины от площади всех лесов страны. В Литве, например, хозяйственная деятельность ведется на 71 проценте лесфонда, в Латвии — на 79 процентах, в Эстонии — на 66 процентах. В Финляндии эксплуатационные леса занимают 87 процентов.

Любой урожай нужно собирать вовремя, иначе он пропадет. Никто не предложит хозяину, который весь сезон работал на огороде, оставить там все, что он вырастил, только лишь потому, что его урожай радует глаз. Почему же мы требуем этого от лесников? Наш урожай — дерево. Только растим мы его десятилетиями: лиственные породы «созревают» к 60 годам, а у хвойных возраст спелости наступает в 80 лет. Если мы рубим в эти оптимальные, научно обоснованные сроки, то получаем качественное сырье. Позже уже наступает время «Ч», после которого дерево начинает терять свою ликвидность. Во-первых, это очевидные экономические потери. Во-вторых, снижается и экологическая эффективность древесины. Например, давайте посмотрим со стороны модной нынче углерододепонирующей функции лесов. Так, ученые выяснили: по мере старения дерева способность удерживать углерод снижается.

Нужно понимать, что рубки — это не спонтанное мероприятие. И в целом лесное хозяйство ведется в соответствии с лесоустроительным проектом, который разрабатывается для каждого лесхоза индивидуально. Приходите на дни открытых дверей в лесхозы — все объясним, покажем и расскажем. К тому же весь лесной фонд сертифицирован, международные эксперты и сообщество положительно отзываются о том, что происходит в нашем лесу.

Подрастим — увидим

— 2021-й в отрасли объявлен Годом лесных культур. Вы говорили, что он должен стать переломным в части отношения к лесовосстановлению и личному подходу лесоводов к делу. Получается?

— Самое важное здесь то, что мы приступили к изменению технологий подготовки почвы, посадки. Например, более активно закупаем мульчеры, тем самым повышая механизацию. Напомню, задача перед отраслью — к 2023 году увеличить механизацию минимум на десять процентов к 2020-му. И для этого мы активно пополняем парк техники. Только за первое полугодие в отрасли появилось 20 новых харвестеров, 19 форвардеров, 74 сортиментовоза и другой техники отечественного производства. В ее закупку вложено более 80 миллионов рублей.

Плюс во время посадки деревьев начинаем переходить от ручного труда к помощи специальных машин — пусть дорого, но цель оправдывает средства. Смотрим на уход. Да, мы обратили внимание на лесные культуры, сосредоточили основную часть проверок и контрольных мероприятий возле них. Но результат сегодняшней работы будет виден через 6—7 лет, после перевода растений в покрытую лесом площадь. Качественный лесосеменной материал у нас есть, в том числе благодаря строительству биофабрик по выращиванию сеянцев с закрытой корневой системой. Такие растения лучше приживаются, более устойчивы к природным катаклизмам, вредителям, болезням. Сроки посадки деревьев с ЗКС гораздо шире, чем у обычных.

— К слову, о посадках леса: в этом году лесоводы выполнили годовое задание уже весной. При этом работу нашли и на осень. Насколько необходимо и важно в этом вопросе перевыполнение плана?

— В последние годы стало традицией, что мы создаем лесов больше, чем вырубаем. Смотрим, где есть неудобицы, не пригодные земли для ведения сельского хозяйства, и садим лес. Посадочного материала хорошего качества хватает. Для страны это очень хорошо: меньше становится пустующих по каким-то причинам участков. Для экологии тоже плюс.

Источник:SB.BY